Если честно, после повести «Непредвиденные встречи» особого желания читать продолжение романа-эпопеи «Реликт» не возникло. Ничего особо утопического там (как впрочем, и в «Пришествии») не было. Мир как мир, хоть и вполне себе обустроенный, судя по атмосфере, но не особо расписанный. К тому же при знакомстве с обеими книгами не покидало ощущение, что перед тобой какой-то филиал «Полудня». Ну да бог с ним.

Что же всё-таки сподвигло читать цикл далее? Нет, не сюжет. Читать полкниги как упёртые земляне безуспешно пытаются догнать Супероборотня, который идет тупо по прямой и остаётся неуловимым было как-то… Не очень увлекательно, скажем так.

Если не сюжет, тогда что? Наверное, идея Реликта. Точнее её масштабность.

Если Вселенной около пятнадцати миллиардов лет, а нашему разуму – всего несколько тысяч, как мы можем быть уверенными в том, что представляем собой венец творения? Если иной разум появился в первые миллионы жизни Вселенной, какого уровня мог достичь? Очевидно, недоступного для понимания таких муравьёв космоса, как мы. Как распространяется такой Разум? Тоже очевидно, с помощью панспермии, подобно зонду фон Неймана.

И ещё. Заставил задуматься один персонаж. Серый призрак – представитель расы, которая в своём развитии стоит где-то посредине между человеком и Реликтом, может быть, даже поближе к человеку. Он призывает уничтожить зародыш. Как бы чего не вышло. Если мыслить рационально – вроде бы всё правильно, по мере его роста может случиться что угодно. Мол, ребенок даже не заметит, как пальчиком задавит букашку в виде Солнечной системы. Однако, не противоречит ли уничтожение зародыша гуманизму высшего порядка, к пониманию которого уже приблизилось человечество (по крайней мере, на страницах книги)? Имел ли право один разум давать подобные советы другому разуму?

И да, следует отдать должное Головачёву. Диалог между «продвинутым» человечеством будущего и проснувшимся после миллиардолетней спячки зародышем Реликта не строится по примитивной схеме контакта. Контакт в привычном нам понимании между сущностями настолько разного уровня развития попросту невозможен. Хотя… финал немного корректирует это утверждение. Кстати, финал нарисовался как-то вообще неожиданно. Тот случай, когда финал – это не точка, а запятая.

Ну что же, посмотрим, не будет ли выхолощена эта масштабность идеи в последующих романах.

Василий Головачёв – писатель противоречивый. С одной стороны у него не отнимешь умения лихо закрутить сюжет, выстроить интригующую приключенческую или, скажем, боевую, основу произведения, заинтересовать тайной вселенских масштабов или оригинальным фантдопущением. С другой, мягко говоря, смущает его зацикленность на определенном круге тем и тенденциозность в некоторых вопросах.

Цикл, а по сути, мегароман «Реликт» являющийся частью расширенной вселенной «УАСС», написан условно ранним Головачёвым, еще не обуреваемым идеями славянского язычества и русского мира. Особенно это относится к повести «Непредвиденные встречи», которая открывает цикл «Реликт».

Повесть представляет собой как бы соединение двух совершенно разных, но в чем-то пересекающихся произведений – «Страны багровых туч» Стругацких и «Соляриса» Лема. Обе книги о разном, но, тем не менее, и там, и там поднимается вопрос познания и той цены, которую готов заплатить человек за новые знания. Двух авторов Головачёв даже упоминает в тексте, прозрачно намекая на источники вдохновения при написании своей повести.

Первая половина произведения целиком и полностью лежит в плоскости приключенческой фантастики. Когда читаешь о группе землян, которые всерьез и надолго застряли на враждебной планете, поневоле вспоминаешь «Страну багровых туч». Как и там, разъезжающие на вездеходе по чужому бездорожью люди терпят всевозможные невзгоды. Время от времени, ряды исследователей редеют, хотя упрямство вновь прибывших делает им честь. Но, в отличие от «Страны…», космические рейнджеры рассекают не по Венере, где, как известно, нет разумной жизни, а по страшному и ужасному Тартару, на котором, по сюжету, многое говорит о присутствии причудливой разумной жизни. И тут уже включаются параллели с «Солярисом» — чуждый разум, форма существования которого кажется сплошным абсурдом, проблема межвидового, разноуровневого взаимодействия и понимания.